Ìåñòü Øàòóðû (×àñòü 2)

И вот вываливаемся мы на полянку, где наших оставили, а там… Перекус! Бутерброды, карамельки, водичка – кайф! Но по нашей-то версии нам не до чего сейчас, мы-то дорогу профукали. Я вылетаю с громким воплем: «Народ, хотите мы вас обрадуем? Мы вышли к …» И называю населенный пункт, который, естественно, был заранее обговорен, просто я его название не помню, то ли Алешино, то ли Алехино, то ли Алексино, в общем, что-то в этом духе. Народ, само собой в непонятках, что случилось? Вроде я их «обрадываю», а вроде и лицо у меня не дай Бог кому. Тут, значит, следом появляется Шальнев и начинает рассыпать мат на всю округу, какие мы придурки, и какие из нас проводники «хорошие» и вообще, что бы он еще раз с нами куда-нибудь пошел… Далее выходят Макс с Ленкой с хмурыми лицами, перебрасываясь фразами типа: «Да, зашли, называется» и «Круто же мы лоханулись».

Народ к нам: «А, что случилось, где мы, что мы?» Ну, мы им показали «где мы», все в шоке, время идет, вечер близится, а мы сидим в какой-то заднице, пардон.

Пришел Рыся, который ходил на разведку в другую сторону. «Народ, - говорит, - там шоссе, давайте пойдем туда». Мы четверо в шоке, надо всех срочно отговаривать, иначе весь наш план полетит к чертовой матери. Ну, я Рысю отзываю в сторонку, вот, мол, мы здесь сейчас, показываю по карте, а сама тихим шепотом объясняю, что там Гридино, смотри, нам малину не испорти. Рыся не дурак, понял, обещал виду не подавать и вообще «споспешествовать». Народ тоже, хоть и с трудом, но отговорили по шоссе идти, призвав все свое красноречие и логические способности. Типа  мы ходили направо, и там далеко, а вы хотите идти налево, чтобы еще дальше получилось

Перекусили, собрались, идем. А сами затряхиваемся: а если это и в самом деле Алехино или как там его? Мы ж тогда повесимся. Но ничего, обошлось, подойдя поближе к шоссе, мы поняли, что это действительно Гридино и вздохнули с облегчением. Но радовались мы не долго. Подходя к магазину, мы увидели на доме табличку типа «Б. Гридино, дом 2». Было бы наивно полагать, что Надежда ее не заметит, и, видимо, нам выступить в роли волшебников не удастся. Но все равно было приятно, все-таки сначала они все купились.

Магазин мы, как и в прошлый раз, чуть ли не разнесли, оставили там кучу бабок, вызвали всплеск бурной активности со стороны местного населения, причем младшей его части. Потом мы с Максом пошли искать колонку или колодец, набрать воды. Искали ее долго, но, к счастью, нам это удалось практически без потерь, за исключением того, что ноги мы все-таки стерли, правда, я в меньшей степени, по сравнению с Максом, но тоже неплохо.

От Гридино (в данном рассказе, если нет специальных указаний, имеется в виду Б. Гридино, потому что в том районе на карте встречаются 3 Гридино: Большое, Малое и просто Гридино, просьба не перепутать) мы на высоких скоростях рванули в сторону водохранилища, через Фролково, Карцево и Курбатово, а дальше на Шалахово и рыбхоз, потому как время поджимало. То есть вести-то мы и в темноте можем, а вот ставиться… В Курбатово мы уточнили дорогу, потому что очень не хотели еще раз штурмовать Цну или обходить ее. Но, как и должно было случиться в группе с неравной расстановкой сил, мы растянулись примерно на километр. Впереди шли Ленка с Березой и Шальневым, затем вне зоны досягаемости, мы с Максом, а потом Рыся, который вел оставшуюся часть группы. Это и сыграло для нас роковую роль. Когда я шла еще в аръегарде, Макс, Ленка, Шальнев и Береза спросили дорогу у местного, но поняли услышанное по-разному. Я не буду описывать систему хитросплетений, в результате которых получилось то, что получилось, но в итоге первая тройка на развилке пошла прямо, а все остальные свернули налево. Мои попытки увести Группу прямо (что оказалось впоследствии верным) не принесли успеха, потому что Макс, чей авторитет был достаточно высок сказал идти налево, мол, так объяснял местный. А поскольку я не слышала этого объяснения, то даже моя твердая уверенность, основанная на следах, поколебалась. Попытки настоять на своем успеха не принесли. Меня обозвали кем-то типа бойскаута, сказали, что следы могут с тем же успехом принадлежать туристам, которых мы видели в Шатуре, и я замолчала, не подвергнув слова Макса ни малейшему сомнению, хотя у меня в этом походе была возможность убедиться в том, какой он проводник, но это неважно.

В общем, прошагав по дороге с полчаса, может минут 40, мы уперлись в какую-то непонятную лужу типа болото и поняли, что здесь наши не проходили, а значит, мы заблудились. Надо заметить, что перед этим мы прошли совершенно замечательную развилку из трех тропинок, но выбрали левую. После краткого анализа ситуации на месте Рыся предложил мне сделать небольшую разведочку, минут на 15, а если никуда не выйдем, то вернуться. С нами пошла еще Китти, и чтобы не терять лишнего времени, мы сразу рванули с места в карьер бегом. Правда, надолго нас не хватило – если Рыся как-то занимался своей физподготовкой, то мы с Китти, хоть я и довольно вынослива, «сдохли» очень быстро, через минуту-две. Поэтому дальше пошли пешком. Но тоже недолго, потому, что перед поворотом я часто срывалась на спринт, чтобы посмотреть, нет ли там чего достойного внимания. Кроме того, видимо, в критические минуты организм мобилизуется, и скоро я поняла, что не устаю, когда бегу, если не очень быстро. В один прекрасный момент я оставила Рысю с Китти и решила еще пробежаться до очередного поворота. Но, только свернув, я была вынуждена резко «нажать на тормоз» и, заложив крутой вираж, на полной скорости погнала к своим. А шугануться было от чего: за поворотом, полускрытый в деревьях, стоял дом. В пределах видимости он был один, и вид имел совершенно не жилой. Оттуда не доносилось никаких звуков, из трубы не шел дым, не было никаких признаков присутствия человека. Подойдя поближе, мы выяснили, что дом действительно не жилой, более того покинутый давно и, судя по внешнему виду, безнадежно. А чего я не люблю больше чем пауков, так это заброшенные дома. Пауки просто внушают мне отвращение, тогда как таких домов я боюсь. Судя по всему, дом тут был действительно один, но от него в разные стороны расходились хорошо укатанные дороги, что внушало определенную надежду. У нас появилось предположение, что это и есть Шалахово, к которому мы так стремились, но оно было переведено в разряд менее вероятных. Конечно, на карте Шалахово обозначено как небольшой покинутый населенный пункт, но одинокий дом… От дома мы еще прошли влево (эх, дураки, прошли бы вправо, более чем вероятно, что встретили бы своих, но видно Шатура решили поиздеваться над нами по полной программе). Большая влажность воздуха подсказала нам, что где-то радом река. Если это так, то это уже удача, потому что можно как-то сориентироваться относительно своего местонахождения. Проломившись метров 20 в сторону от дороги через лес, я действительно вышла к реке, но, увы, берега на обозримом расстоянии были заросшими кустарником, а земля проседала и прихлюпывала под ногами. Выйдя обратно на дорогу, я порадовала народ своим результатом, точнее его отсутствием. Покрутив в мозгах факты, мы принято решение возвращаться. Я хотела предложить пройти в другую сторону от того дома, но, поглядев на часы, мы поняли, что ходим уже 40 минут, вместо обещанных Надежде 15. Предчувствуя выговор, мы, забив на все остальное, рванули обратно. Теперь самое главное было не потеряться самим. Но, к счастью, топографическим кретинизмом мы не страдали, поэтому все обошлось, хотя один раз мы все же встали пред дилеммой: откуда мы вышли. Теперь ошибиться было нельзя: неверное направление было чревато не только потерей времени, но и группы, точнее того, что от нее осталось. То есть они-то, конечно, бы не пропали, у них были палатки, каны, еда, а главное, пусть немного, но все-таки вода. У нас же не было ничего, кроме той одежды, что на нас, да еще у меня кошелек с остатками денег. Даже свой мобильник Рыся оставил на стоянке. А как позже выяснилось, зря. Но, слава Богу, все обошлось.

И вот вылетаем мы на стоянку, причем именно вылетаем, я по крайней мере, и первое, что слышим – голос Надежды: «Смотрите, какой у нас костер, вы такого костра в жизни не видели!» Что ж там за костер такой? Оказывается это обычный костер, который просто горит между двумя колеями под завязку забитыми водой. Как они ухитрились развести там костер, до сих пор остается для меня загадкой. По моему мнению, этот костер должен был утонуть во мхах, ибо сказать, что там было мокро, значит, ничего не сказать. Например, мой рюкзак, который я весьма опрометчиво кинула на землю, вполне себе неплохо промок с одной стороны. Вот где пригодилось вещи в пакеты укладывать!

Ну да, ладно, это тоже не суть. Как только мы вышли, нас порадовали сообщением, что Рысин мобильник тут соловьем разливался, пока хозяин отсутствовать изволил. Но то ли трубку не сняли, по какой-то причине, то ли связи не было, в общем, не ответили. Мы рассказали, где мы были, что видели, Какие мысли возникли у нас в связи с этим, возникли, точнее, что никаких мыслей по поводу наших дальнейших действий  у нас нет, но мы видели то-то и то-то. И тут опять раздалась трель телефона Рыси, но видимо, мы были в такой глуши, что даже МТС не ловил, связи не было. Немного подумав, мы решили вернуться, хотя бы на развилку трех дорожек, а там еще подумать, что делать дальше. Где-то на полпути опять зазвенел Рысин телефон. Повисла напряженная тишина, все ждали, кто это. Рыся закончил разговор и на невысказанный вопрос в наших глазах пояснил, что это его мама. Дружный хохот потряс окрестности. Это показало, как нас напрягла сложившаяся ситуация. А мы шли посреди глухого леса и даже не могли позвонить нашим, потому что у Шальнева не было с собой телефона, а Ленкин сотовый мы просто на тот момент не знали. Выходим на развилку. Первый вопрос: ну и куда дальше? Опять телефон, немая сцена. Вдруг Рыся отнимает трубку от уха и всем хорошо слышен до боли знакомый голос, матом вопящий что-то на тему того, где нас черти носят. «Слава тебе…» было моей первой мыслью. В общем Шальнев забил нам встречу напротив кладбища, и мы дружно ломанулись в сторону дороги. Правда, решено было дойти только до развилки, у которой мы разошлись, и ждать его там. Если повезет, то мы придем раньше и его перехватим, а если нет, то кто-то один пойдет к кладбищу и приведет его сюда. После этого, уже, когда мы шли, у меня видимо сорвало крышу. Причем капитально, иначе я бы не стала в присутствии Надежды так не по-детски крыть  как Шальнева, так и всех остальных вместе и каждого по отдельности. Мне за это до сих пор стыдно.

К тому моменту, когда мы дошли, наконец, до развилки, я настолько умоталась, что даже не стала снимать рюкзак, а так и рухнула плашмя прямо под ним, кажется, задев кого-то пилой. Кажется, Макса. Но это было не важно.

Где-то через минуту я смогла вылезти из-под рюкзака и сесть.  Тут моему Саньке приходит в голову замечательная мысль. Я, - говорит, - пойду Шальнева встречу. Я ему попыталась слабым голосом это дело запретить – ноль эмоций. Надежда попыталась запретить – эффект тот же. Более того, говоря, он потихоньку – полегоньку двигается по дороге. Я собралась с силами, гавкнула на него как следует, типа: никуда ты не пойдешь, А он мне заявляет: «Я хочу пройтись». Ну, мудак, думаю! Где он был, когда мы по  шоссе шли, а он в глубокой заднице тащился с выражением человека, посаженного на кол, а потом с этим колом в известном месте, идущего босиком по дороге, усыпанной осколками стекла, гвоздями и раскаленными углями. Пробормотав еще что-то не совсем цензурное, я встала с осознанием того, что этот египетский козел не успокоится, пока не пойдет на встречу Шальневу, а, значит, идти с ним придется мне, что нам, вообще говоря, меньше всего хочется. Ну, ладно, думаю, я еще отомщу.

Идем по дороге, а я думаю: «Блин, только не начать сейчас отбрехиваться на его (Шальнева) упреки. А то, что он выскажет нам все, что он о нас думает, сомнению не подлежит. Причем, нет бы подождать до всех – фига. Основной поток всех высказываний выльется на меня, а я этого не люблю, могу ответить, а могу и другого подставить, в зависимости от настроения.

Ладно, встретили, я, естественно, не удержалась, попыталась свалить всю вину на Макса, Шальнев тоже меня поддержал. То есть, конечно, в открытую не было сказано, что мудак Шульгин виноват во всем, но что он, козел, повел нас не туда – это однозначно. Санька в наших разговорах участие принял только один раз, прошипев с выражением явной злобы и угрозы в голосе: «Ну, Шульгин!», и тут же согнулся от удара в живот. И совесть меня мучила не долго. Я быстро оправдала себя мыслями из серии: «Да кто он такой, Шульгина критиковать!», «Ничего, крепче будет!».

В общем, дошли до наших, Шальнев повторил свой монолог о наших вообще и Шульгинских в частности умственных способностях (причем выступал он всю дорогу, пока не начали ставиться), потом пошли к Ленке с Березой, и к Шалахово. Когда они узнали, что мы были у заброшенного дома, то долго мучили нас на тему того, как он выглядел и что было вокруг. После непродолжительной дискуссии они решили, что мы все-таки были в Шалахово, где они, кстати, тоже были и долго нас там ждали, так что если бы мы пошли еще и в другую сторону от дома, то мы вполне могли на них наткнуться. А если бы Рыся взял с собой мобильник, то мы бы тоже встретились причем намного раньше, потому что объяснив, где мы, нам бы велели вести туда остальных, и ставиться мы бы начали часов в восемь – полдевятого, а не в начале одиннадцатого. Хотя, впрочем, это была Шатура, и я считаю, что мы еще легко отделались. Видимо, в тот день она устала, поэтому играла с нами не в полную силу, а так чуть поразвлечься.

Ставить лагерь мы решил рядом с Шалахово, все равно там никто не живет, а значит, бояться некого.  Воду можно брать в местном колодце, дрова тоже есть. Единственное, что было плохо, так это то, что рядом проходила дорога, по которой в любой момент мог проехать лесник, и наше присутствие ему бы явно не понравилось, ведь Шатурский район – это один сплошной торфяник, а тут пришли какие-то умники и костры жгут! Не хорошо! В общем, поставили мы с Ленкой нашу палатку, потом я вытащила свой коврик и в полубессознательном состоянии рухнула на него, пытаясь собрать составные части себя, которые в тот момент существовали полностью автономно. Я порадовалась, что я отдежурила прошлым вечером и сейчас не должна бегать между костром и продуктовой клеенкой, а могу просто спокойно полежать и порадоваться жизни. Радость усиливалась, когда я смотрела на сегодняшних дежурных, которые, вообще говоря, тоже немного устали, а должны работать. Дальше вечер некоторое время ничем не отличался от многих других ему подобных, пока Надежда не поняла, что схватила клеща. Ух, как мы порадовались. Его извлечением занялись Ленка с Максом, при этом надо заметить, что ни один из них никогда раньше подобных операций не проводил,  только Ленка однажды участвовала в ней в качестве больного. Клеща придушили детским кремом, а потом стали извлекать его при помощи щипчиков для ногтей в неверном свете костра и имеющихся фонарей. Вся операция заняла около получаса, может минут 40. Надежда словила, по ее словам, бешеный кайф, только возмущалась, что мы своим гоготом ей спать мешали. Не знаю уж, как насчет спать, но хохотали мы знатно. Как будто травки накурились – пальчик покажешь и уже смешно. В завершение работы Ленка нарисовала на боку Надежды черной ручкой большого клеща, радиусом наверное около 7 – 8 сантиметров от той точки, откуда был изъят настоящий клещ.

Через некоторое время мы остались вчетвером: я, Ленка, Макс и Береза. Посидели, потрепались, потом Макс встает и говорит: «Все народ, я пошел спать». Только он доходит до палатки, его останавливает голос Березы: «Погоди засыпать пока, я, кажется, тоже клеща словил».

Тут меня снова согнали с коврика (не понятно, почему именно мой коврик использовали в качестве операционного стола), велели Березе туда лечь, и начали проводить вторую операцию за ту ночь. Костра уже практически не было фонарей тоже. Они были вне зоны досягаемости – у тех кто уже спит – либо с почти полностью посаженными батарейками. Апофеозом нашего медицинского извращения стлала попытка извлечь клеща при свете фонарика для ключей. Знаете, такая помесь фонаря и лазерной указки, как правило бывает либо зеленого, либо красного цвета и предназначается для освещения замка на темной лестничной клетке. В итоге клеща разодрали на две половины, одну из которых удалось удалить, а другую оставили, заклеили пластырем, чтобы вытащить ее утром, когда будет малость посветлее. Таким образом около 5 утра мы отправились спать.

Примерно в 11 я проснулась от шума голосов, но главное от того, что меня слегка потрясывали за ногу и просили коврик. Это был Береза, который хотел избавиться от клеща, причем непонятно, почему именно на моем «операционном», как его прозвали, коврике.

Клеща благополучно извлекли, чему все бурно порадовались, потом пошли умываться на колодец. Это тоже была не самая простая процедура. Сначала надо было вытащить воды, допустим в кане на веревке, а потом уже ее как-то делить. Колодец находился рядом с домом. Это дом стоял в 50 метрах от того, который мы видели с Китти и Рысей. Когда я это осознала, я прокляла всех и вся, в первую очередь себя, за то, что мы не пошли в ту сторону, хотя ведь у меня была такая мысль.

По завершении процедуры умывания Ленке пришла в голову гениальная мысль – пошариться по дому. Мы с восторгом привели ее в исполнение. Зрелище, конечно, не для слабонервных. В лунную ночь это идеальная декорация для какого-нибудь фильма ужасов. Все заброшено, пусто, навалены какие-то обрывки тряпок и газет Бог знает сколько летней давности, обои оборваны и клочьями свисают со стен, дверные проемы завешены паутиной. Б-р-р-р, как хорошо тут ночью, и каково было Ленке с Максом, которые заходили сюда, когда прошлым вечером ходили за водой. Ленка выстукивала стены в поисках клада, а Береза полез наверх, туда, где раньше был второй этаж или чердак, а сейчас только балки перекрытия остались. Как он оттуда не свернулся – Бог весть, потому что проседали и поскрипывали балки, да и сам дом, неплохо. Но все это было не зря. Наградой ему стала коробка, в которой мы нашли старые газеты, письма и бланки какого-то хозяйства почти 30 летней давности. Письма забрала Ленка, газеты мы с Молькой. Видимо, она там тоже была, потому что газеты мы с ней поделили по-сестрински, но я ее в упор не помню.

Потом вернулись в лагерь, стали заканчивать сборы, бинтовать ноги, естественно, похвастались нашими находками и около трех часов вышли на дорогу к рыбхозу. Описывать дорогу здесь не имеет смысла, потому что там не было ничего примечательного, кроме непосредственно водохранилища, да и все, что я запомнила – колеи лесного наката, шишки под ногами, впивающиеся в натертые ступни, да деревья по обеим сторонам дороги. Хотя, собственно, и в водохранилище ничего особого не было. Мне доводилось видеть водоемы и большего размера, как искусственные, так и естественного происхождения. Но все-таки там было красиво, а главное, спокойно. Если бы не будка  со сторожами собаками и шлагбаумом через дорогу, я бы сказала, что похожее состояние бывает у меня только в церкви. Собаки порычали на нас, мы на них, и, миновав шлагбаум, пошли к Рахманиново, до которого по карте было около 4 километров.

А потом все было как всегда при возвращении домой: Автобус электричка, метро. Конечно, мы развлекались, как могли, чтобы скрасить долгую дорогу домой, но все равно, это самая паршивая часть любого путешествия. Хотя Молька, например, ехала очень весело до Егорьевска: во-первых, в автобусе она сидела, а, во-вторых, рядом с ней стояли Шальнев и Береза, которые ехать спокойно не могут.

Вот что она вспоминает (стиль и орография сохранены):

Когда мы дошли до Рахманиново, или как его там, то, ждав автобус, мы решили перекусить. Я, Катька и Света стали делать бутерброды из оставшихся виолы и паштета. Их ели быстрее, чем мы их делали. Тут подъехал автобус, все быстро хватают рюкзаки и бегут в двери. Я хватаю рюкзак на одно плечо. А в руке доска с оставшимися 2.5 или 1.5 бутербродами и в таком виде захожу в автобус, не считая моего внешнего прикида, он был еще хлеще и не только у меня Лица пассажиров надо было видеть: конечно, если бы мы на месте ехали в автобусе в цивильной одежде и тут откуда не возьмись вдруг влетает в автобус свора, точнее орава, вся грязная, потная, с грязными рюкзаками, кричат, толкаются, пачкая всех, да еще, вдобавок, голодная, судя по моему виду с доской на которой лежат бутерброды. Я не знала, куда их деть, говорила, чтобы все доели, но никто не хотел. Тогда Береза говорит мне: «Тань! Да ты не стесняйся и предлагай пассажирам».

Потом начались разного рода приколы на эту тему. С каждой остановкой народу прибавлялось и, наконец, стало совсем тесно. Слава Богу, я сидела, а вот Березе не повезло, он стоял. В связи с этим появился новый прикол: «Клещи! Клещи! Осторожно клещи!», - кричать по автобусу. За время, проведенное в автобусе я так наржалась, что мне, наверное, этого хватило бы на неделю. Потому что береза – это вообще что-то с чем-то, всю дорогу прикалывался. Больше всего мне понравилось, как он приколол бабушку. Короче… Заходит в автобус бабуля лет 70-и, полная и небольшого росточка. Ей не за что ухватиться, чтобы не упасть. Она и говорит Березе: « Сынок! Можно я здесь буду держаться, а ты наверху. А то я росточка маленького, да не достаю». Береза в ответ: «Да ничего! Вы еще вырастете, вся жизнь впереди! Я тоже сначала был маленький». После этих слов я сложилась пополам, и не только я, но и соседняя пассажирка. Потом уже  в Егорьевске Ш.В. и Береза приставали к девушке, чтобы она не выходила, а поехала с нами, точнее с ними. (Но это уже своя другая история, от которой я тоже лежала.)

В Москве мы с Рысей поехали провожать Моль до Янгеля, потому, что  мы это как-то неосторожно пообещали, посадили ее в автобус и двинулись в сторону дома. Из метро я позвонила домой и заказала салат с жареной картошкой, сообщив, что приеду через столько-то времени.

Хотя этот поход был едва ли не единственным, из которого я хотела вернуться (ведь обычно я в электричке на Москву начинаю толкать мысли о том, что я хочу в поход), но уже вечером вытянувшись на кровати, я подумала: «А все-таки жаль…»

А через день выходные закончились, пришлось вернуться в школу. Мы с Молью повспоминали этот поход еще пару дней, а потом с головой ушли в заботы, число которых не поддается счету, и которые одинаковы у всех выпускников на свете за 2 недели до последнего звонка.

Этот поход оставил яркий след в моей памяти, я и спустя полгода вспоминаю его с удовольствием, но даже сейчас я не могу ответить на вопрос: «Чему меня научил этот поход?», заданный моей матерью в тот же вечер, когда я вернулась. «Наверное, чему-то научил», - ответила я тогда. Наверное, мне еще предстоит это понять, сделать определенные выводы, проанализировать все. Наверное, для того я и написала этот краткий отчет, чтобы через много лет достать его, прочитать и сказать: «Нет, Светик, все-таки это было кому-то надо…»